Алгоритм постановки знаков препинания при однородных членах с обобщающими словами
| 1. Стоят ли однородные члены после обобщающих слов (с зависимыми от них словами) в конце предложения? | ||
|
Да |
Нет |
|
| Перед однородными членами ставится двоеточие (в конце предложения возможно авторское тире) | 2. Стоят ли однородные члены перед обобщающими словами? | |
|
Да |
Нет |
|
|
После однородных членов ставится тире |
Перед однородными членами ставится двоеточие, а после них — тире (однородные члены стоят в середине предложения, после обобщающих слов) |
|
Например: «В траве, в кустах кизила, диком винограднике — повсюду заливались цикады» (А.И. Куприн). Однородные члены стоят перед обобщающим словом «повсюду», поэтому после них ставится тире (ответ «Да» на второй вопрос алгоритма). Другой пример: «Посаженные заботливыми родственниками деревца: клён, тополь, акации, а также дикорастущий клён — зеленели приветливо и свежо» (М. А. Шолохов). Однородные члены расположены в середине предложения. После обобщающих слов ставится двоеточие, после однородных членов — тире.
1
Египтяне очень ценили морской лук и даже строили в его честь храмы. У древних греков морской лук применялся для лечения водянки и змеиных укусов. Широкой популярностью морской лук пользовался и в Европе в средние века.
Когда во второй половине XIX века из морского лука были выделены действующие вещества, ими оказались гликозиды сердечного действия. (В дальнейшем аналогичные гликозиды были найдены в целом ряде растений: строфанте, наперстянке, ландыше, адонисе, желтушнике, кендыре и других). Так как у нас в стране морской лук в диком виде не произрастает, его родина — Средиземноморье, препараты такого же действия мы получаем из отечественных растений: наперстянки, ландыша, адониса, желтушника и других.
У гликозидов, выделенных из морского лука, есть одно любопытное свойство — они очень токсичны для грызунов: мышей, крыс и т. д. Это свойство растения оказало однажды большую услугу Московскому зоопарку.
В. Сало «И сахара бывают горькими».
(108 слов)
2
Различают четыре основных класса серебристых облаков: флер, полосы, волны, вихри.
Флер — это тонкая дымка, более или менее однородная. Часто флер сочетается с другими формами — заполняет промежутки между полосами или гребнями. Но нередко бывает виден только флер. Чтобы его сразу разглядеть, нужен некоторый опыт наблюдений.
Полосы, параллельные горизонту, — это, пожалуй, основная форма серебристых облаков. Реже появляются полосы, наклонные к горизонту или перекрещивающиеся.
Волновые образования имеют вид гребней волн. Их принято делить на три подкласса: гребешки (короткие, идущие на небольших расстояниях параллельно друг другу), гребни (более длинные и часто иначе ориентированные, чем маленькие гребешки), волнообразные изгибы, накладывающиеся на другие образования так, что вся система облаков словно колышется на большой волне.
Вихри — облака этого класса, пожалуй, самые эффектные, но встречаются они реже других. Вихревые образования порой напоминают причудливые перья диковинных птиц.
В. Брониипэн «Наблюдайте серебристые облака».
(128 слов)
В лесу перед рассветом
Звёзды ещё сверкали остро и холодно, но небо на востоке уже стало светлеть. Деревья понемногу выступали из тьмы. Вдруг по вершинам их прошёлся сильный и свежий ветер. Лес сразу ожил, зашумел полнозвучно и звонко. Тревожным, свистящим шепотом перекликнулись между собой столетние сосны, и сухой иней с мягким шелестом полился с потревоженных ветвей.
Ветер стих внезапно, как и налетел. Деревья снова застыли в холодном оцепенении. Сразу стали слышны все предутренние лесные звуки: жадная грызня волков на соседней поляне, осторожное тявканье лисиц и первые, ещё неуверенные удары проснувшегося дятла, раздававшиеся в тишине леса так музыкально, будто долбил он не древесный ствол, а полое тело скрипки.
Последние звёзды тихо погасли в посветлевшем небе. Лес, окончательно стряхнувший с себя остатки ночного мрака, вставал во всём своём зелёном величии. По тому, как, побагровев, засветились курчавые головы сосен и острые шпили елей, угадывалось, что поднялось солнце и что занявшийся день обещает быть ясным, морозным, ядрёным.
Стало совсем светло. Волки ушли в лесные чащобы переваривать ночную добычу, убралась с поляны лисица, оставив на снегу кружевной, хитро запутанный след. Старый лес зашумел ровно, неумолчно.
Б. Полевой «Повесть о настоящем человеке».
(178 слов)
3
Татьяна взором умиленным
Вокруг себя на всё глядит,
И всё ей кажется бесценным,
Всё душу томную живит
Полумучительной отрадой:
И стол с померкшею лампадой,
И груда книг, и под окном
Кровать, покрывая ковром,
И вид в окно сквозь сумрак лунный,
И этот бледный полусвет,
И лорда Байрона портрет,
И столбик с куклою чугунной
Под шляпой, с пасмурным челом,
С руками, сжатыми крестом.
А. С. Пушкин «Евгений Онегин».
(52 слов)
4
Всё начинается с любви…
Твердят:
«Вначале
было
слово…»
А я провозглашаю снова:
Всё начинается
с любви!..
Всё начинается с любви:
и озаренье,
и работа,
глаза цветов,
глаза ребёнка —
всё начинается с любви.
Всё начинается с любви.
С любви!
Я это точно знаю.
Всё,
даже ненависть —
родная
и вечная
сестра любви.
Всё начинается с любви:
мечта и страх
вино и порох.
Трагедия,
тоска
и подвиг —
всё начинается с любви…
Весна шепнёт тебе:
«Живи…».
И ты от шепота качнёшся.
И выпрямишься.
И начнешься.
Всё начинается с любви!
Роберт Рождественский
(180 слов)
Что зовём мы чудесами?
Можно сделать всё на свете:
Дом сложить из кирпичей,
Залатать худые сети,
Сдвинуть в сторону ручей.
Можно гвоздь забить в подмётку,
Стул на кухне починить,
Просмолить, покрасить лодку
Или песню сочинить.
Припев:
Что зовём мы
Чудесами?
То, что можем
Сделать сами!
Можно сделать всё на свете:
Написать стихи в тетрадь
И лентяя в стенгазете
Посмешней нарисовать.
Можно мчаться по дорожке,
В беге всех опередить
И берёзки-тонконожки
Возле школы посадить.
М. Пляцковский
(70 слов)
В лесу прифронтовом
Тёплая влажная ночь загустела в лесу. Теперь, когда гром боя отодвинулся на юг и зарева далёких пожаров были уже еле видны за сеткой ветвей, отчётливо слышны стали все ночные шумы летнего, душистого, цветущего леса: неистовый и надсадный треск кузнечиков на опушке, гортанное курлыканье лягушек в соседнем болоте, резкое кряканье дергача и вот это, всё заглушающее, всё заполняющее, царствующее во влажной полутьме соловьиное пение.
Лунные белые пятна вперемежку с чёрными тенями ползали по траве у ног Алексея, всё ещё сидевшего под берёзой на мягком, теперь уже сыром мху. Он опять достал из кармана фотографию, положил её на колени и, смотря на неё, освещаемую луной, задумался. Над головой в ясном, темно-синем небе один за другим тянулись на юг тёмные маленькие силуэты ночных бомбардировщиков. Моторы их басовито ревели, но даже этот голос войны воспринимался сейчас в лесу, полном лунного света и соловьиного пения, как мирное гуденье майских жуков. Алексей вздохнул, убрал фотографию в карман гимнастёрки, пружинисто вскочил, отряхивая с себя колдовское очарование этой ночи, и, хрустя валежником, сбежал в свою землянку, где уже сладко и заливисто храпел его товарищ, по-богатырски раскинувшись на узком солдатском ложе.
Б. Полевой «Повесть о настоящем человеке».
(136 слов)
В гавани
Потемневшее от пыли голубое южное небо мутно; жаркое солнце смотрит в зеленоватое море, точно сквозь тонкую серую вуаль. Оно почти не отражается в воде, рассекаемой ударами вёсел, пароходных винтов, острыми килями турецких фелюг и других судов, бороздящих по всем направлениям тесную гавань.
Звон якорных цепей, грохот сцеплений вагонов, подвозящих груз, металлический вопль железных листов, откуда-то падающих на камень мостовой, глухой стук дерева, дребезжанье извозчичьих телег, свистки пароходов, то пронзительно резкие, то глухо ревущие, крики грузчиков, матросов и таможенных солдат — все эти звуки сливаются в оглушительную музыку трудового дня…
Гранит, железо, дерево, мостовая гавани, суда и люди — всё дышит мощными звуками страстного гимна Меркурию. Но голоса людей, еле слышные в нём, слабы и смешны.
Стоя под парами, тяжелые гиганты-пароходы свистят, шипят, глубоко вздыхают, и в каждом звуке, рождённом ими, чудится насмешливая нота презрения к серым, пыльным фигурам людей, ползавших по их палубам, наполняя глубокие трюмы продуктами своего рабского труда. До слёз смешны длинные вереницы грузчиков, несущих на плечах своих тысячи пудов хлеба в железные животы судов для того, чтобы заработать несколько фунтов того же хлеба для своего желудка.
М. Горький «Челкаш».
(145 слов)
5
Дорога была грязна, блестели там и сям лужицы, а в жёлтом поле из травы глядела сама осень, унылая, гнилая, тёмная. По правую сторону дороги был огород, весь изрытый, мрачный, кое-где возвышались на нём подсолнечники с опущенными, уже чёрными головами. От ворот к дому нужно было идти рощей по длинной, ровной, как линейка, дороге, усаженной по обе стороны густой, стриженой сиренью. Дом представлял собой нечто тяжёлое, безвкусное, похожее фасадом на театр. Он неуклюже высился из массы зелени и резал глаза, как большой булыжник, брошенный на бархатную траву. У парадного входа встретил меня тучный старик-лакей в зелёном фраке и больших серебряных очках; без всякого доклада, а только брезгливо оглядев мою запылённую фигуру, он проводил меня в покои. (…). Помнятся мне ярко- жёлтые, блестящие полы, люстры, окутанные в марлю, узкие, полосатые ковры, которые тянулись не прямо от двери к двери, как обыкновенно, а вдоль стен (…). В гостиной, где оставил меня лакей, стояла окутанная сумерками старинная дедовская мебель в белых чехлах.
А. Чехов.
(126 слов)
6
1. Я должен вас сперва познакомить с Ермолаем. Вообразите себе человека лет сорока пяти, высокого, худого, с длинным и тонким носом, узким лбом, серыми глазками, взъерошенными волосами и широкими, насмешливыми губами. Этот человек ходил и зиму и лето в желтоватом нанковом кафтане немецкого покроя, но подпоясывался кушаком; носил синие шаровары и шапку со смушками, подаренную ему в веселый час разорившимся помещиком. 2. Ружьё у него было одноствольное, с кремнем, одарённое притом скверной привычкой жестоко «отдавать». 3. Была у него и легавая собака, по прозванию Балетка, преудивительное создание. Ермолай никогда её не кормил. 4. Несмотря на своё бедственное положение, Балетка ни разу не пропадал и не изъявлял желания покинуть своего хозяина. 5. Ермолай принадлежал одному из моих соседей, помещику старинного покроя. 6. Ермолай был человек престранного рода: беззаботен, как птица, довольно говорлив, рассеян и неловок с виду.
И. Тургенев «Записки охотника».
(129 слов)