Правда, не теми мыслями мы были заняты в лето сорок четвертого, мы, несколько парней, худых и, как правило, всегда голодных, тяжело взмахивая косами, к тому же нетвердо насаженными на косье, неумело и дурно отклепанными и наточенными, мы шли косым рядом по лугу, и сзади нас оставались неровные, взлохмаченные валки свежей травы, сразу же начинавшей сильнее пахнуть; набрякшая коса выворачивала еще не устоявшиеся, хлипкие плечи, при малейшей неловкости рвала руки и все тело вперед, на себя; ведь сенокос, вернее, первая его стадия – косьба травы всегда считалась хоть и веселой, радостной, но и очень нелегкой работой, к сенокосу начинали готовиться основательно и задолго. Для сенокоса приберегали лучшее сало и мясо из зимних запасов, собирали побольше яичек; у кого имелась возможность, к сенокосу резали барана или годовалого бычка, не говоря уж о специально откармливаемом по этому случаю подсвинке. Одним словом, народ издавна определил сенокос как тяжелую работу, важную работу; от ее успеха зависели благополучная зимовка скота и лошадей, а следовательно, и следующая весенняя страда, будущий урожай, благоденствие семьи, праздники, крестины, свадьбы, похороны – весь извечный круговорот бытия крестьянина.
В какой-то мере подобное отношение к сенокосным работам держалось в наших селах и до самой войны; мужикам-косарям доставался лучший кусок в доме, а если во время сенокосной страды организовывалось общественное питание, то и тогда косарю полагалась повышенная норма самой доброкачественной пищи. Об этом теперь со вздохом вспоминали наши матери, поднимая нас, как это и повелось, еще до восхода, часа в три утра, чтобы не упустить росы – по росе коса шла мягче, да и сама утренняя прохлада помогала. Но в шестнадцать-семнадцать лет помогает и сам возраст, этот загадочный человеческой жизни срок, когда каждый день узнаешь о себе и о других что-то новое, неведомое…
И вот наступил и покатился еще один июньский день, с синевой в небе, с редкими и торжественно-недоступными облаками, с необходимостью выполнить норму, скосить сено с одной четверти гектара луга на человека; густая пахучая трава податливо ложится в пышные валки. Затем приходит усталость, солнце поднимается выше, начинает парить, дышать становится труднее. Над недалеким лесом воздух как бы сгущается, тяжелеет.
П. Проскурин «Возвращение».
(290 слов)